Но, вслушавшись в тот звук, я вдруг услышал ясно В одном — два голоса, звучавшие согласно: Всемирный гимн творцу вздымая в небеса, Земля н океан сливали голоса, Но розно слышались в том ропоте глубоком — Так две струи, скрестясь, текут одним потоком.

Один летел от волн — гими славы, песнь хвалы,

И пелн эту песнь шумящие валы.

Другой был от землн — глухая песнь печали,

И в нем людские все наречия звучали.

И каждый человек, и каждый в море вал

Неповторимый звук в великий хор вплетал.

Тот гимн, бушующим рожденный океаном,

Дышал и радостью и миром несказанным.

Как струны арф твоих, ликующий Сион*,

Восторженной хвалой творенье славил он.

Пред ликом божиим, в дыханье буйном шквала,

Пучина грозная все громче ликовала,

Не молкло пенье волн — лишь падала одна,

Подхватывая песнь, другая шла волна.

Но вдруг, как ярый лев при виде Даниила*,

64

Свой неуемный рык пучина прекратила, И, глядя на закат, узрел я над водой Десницу божвю на гриве золотой.

И в голосе другом, как визг железа ржавый,

Вплетался он в аккорд фанфары величавой;

Так конь в испуге ржет, так стонут и скрипят,

Впуская грешников, затворы адских врат;

Так медную струну пилит смычок железный, —

Проклятье таинствам, последний крик над бездной,

Как вызов, брошенный велениям судьбы,

Брань, богохульства, плач, угрозы н мольбы,

Все в общий гул слилось, — так птиц полиочных стая

Шумит, над сониою долиной пролетая.

Но что же было то? Мне не забыть вовек:

То плакала земля и плакал человек.

Два этих голоса, два непостижных зова, То умолкали вдруг, то возникали снова. «Природа!» рокотал один сквозь бездну лет, И «Человечество!» гремел другой в ответ.

И я задумался. Мой дух на той вершине

Обрел крыла, каких не обретал доныне.

Еще подобный свет не озарял мой путь.

И долго думал я, пытаясь заглянуть

В ту бездну, что внизу, под зыбью волн таилась,

И в бездну, что во тьме души моей раскрылась.

Я вопрошал себя о смысле бытия,

О цели н пути всего, что вижу я,