Лай... Выстрел огласил поляну... Пришел охотник! Я душой, Я сердцем ощущаю рану! Где мирный, сладостный покой?

В тоске бреду по бездорожью И в сотый раз гадаю я: Откуда зло? Ошибка божья, Описка в ккиге бытия?

ПОЛУДЕННЫЙ СОН ЛЬВА

Лев спит, полуденным могучим Сраженный сном. Жарой томим. Он спит один под солнцем жгучим. Нависшим тягостно над ним.

Безмерные пустыни слышат: Хозяин их домой пришел. Колышутся они и дышат. Лев страшен, шаг его тяжел.

Бока дыханье зыблет мерно. Густым туманом взор повит. Ои, грозный, на земле пещерной Величественно возлежит.

Все существо его почило. Покой и мир — в его чертах. В когтях — спокойствие и сила, Раздумье мудрое — в бровях.

Полдневный зной, ручей ленивый. Лев целиком во власти сна. На лес его похожа грива! Как погреб, пасть его темна.

Он видит диких скал вершины. Ущелья Оссы, Пелион* Мерещатся ему сквозь львиный Огромный, беспредельный сон.

Предгорье тишиной объято. Где он в песках бродил с утра. Он лапой шевельнул мохнатой, И разлетелась мошкара.

ВЕЧЕРОМ, НА КРЕПОСТНОЙ СТЕНЕ ПАРИЖА

Черным-чернел восток, но светел был вакат. Казалось мне — рука костлявая, сухая. На траурных столбах простерла пышный плат. Два белых савана по небу развевая.

Так надвигалась иочь и все брала в полон. И птицы плакали, и листья трепетали. Я шел. Потом опять взглянул ва небосклон — Ои был полоскою окровавленной стали.

И мне почудилось: окончен страшный бой. Какой-то светлый бог сражался против змея, И меч небесных снл, грозящий, роковой. На землю тяжко пал — и вот лежит, алея.

167

ФОРТЫ

Как свора верных псов, наш город сторожат

Могучие форты: ведь мог же гнусный гад

Порою доползать до самых стен Парижа!

Хитер опасный враг; его орда все ближе.

Их девятнадцать здесь, на кручах, на холмах;

Тревожно ждут они, врагу внушая страх,

И, чтоб не удались коварные затеи,

Всю ночь вытягивая бронзовые шеи,

Бессонно стерегут людей, объятых сном,

И в легких бронзовых клокочет смертный гром.

По временам холмы внезапно в тьму густую