И, растолкав детей, подняв жену седую.

Он вновь пустился в путь сквозь темноту ночную.

Бежал он тридцать дней в столько же ночей.

Без сна, без отдыха, гоня жену, детей.

Не смея посмотреть назад, дрожа от шума.

Таясь н крадучись. И вот пред ним угрюмо

Простерся океан. Промолвил Каин: «Тут

Мы остановимся: тут мы найдем приют;

Здесь край земли; ничьей мы здесь не встретим

мести».

Присев, он увидал опять, на том же месте. Все тот же зоркий глаз в суровых небесах. И черным трепетом в него ударил страх.

143

«О! Спрячьте же меня!» — он завопил. И Дети Глядят: отец дрожит, как зверь, попавший в сети. Он крикнул Я велю, отцу племен степных, Что меж песков живут в палатках шерстяных: «Здесь, с этой стороны, меня прикрой палаткой!» И дети облекли его стеною шаткой, Прижав ее концы камнями и свинцом. «Теперь исчезло все?» — склонясь к нему лицом, Спросила Цилла. «Нет! — ответил он сурово Прекрасной внучке. — Нет! Меня он мучит снова!» Ювал, отец племен, живущих в городах, Придумавших игру на гуслях и рожках, Сказал: «Я за стеной его укрыть сумею». И стену медную воздвигли, и за нею Лег Каин и сказал: «Он все-таки глядит!» Сказал Енох: «Тогда возьмемся за граиит, И город выстроим в кольце высоких башен, Чтоб всех отпугивал, чтоб черен был и страшен, Построим цитадель, закрыв навеки вход». Отец всех кузнецов, сам Тувалкаин, — тот Построил грозный град, чудовищный, громадный. Пока работал он, другие братья жадно Ловили всех, кого родил Енос иль Снф, И отпускали их живыми, ослепив; И стрелы по ночам пускали в купол звездный. И город стал похож на город адской бездны: Взамен степных шатров сложен гранитный склеп, И глыбы связаны кольцом железных скреп; От тени черных стен ночь залегла в просторы; Строй башен поднялся, огромных, точно горы; И надпись выбили: «Для бога вход закрыт». Когда закончили крепленье глыб и плит, Был Каин помещен средь келий гранитной, Но дик был вид его. «Исчез ли ненасытный