Моря переплывая, киньте Былое в пену; фитилем В фонарь пеньку веревки вдвиньте От виселицы, сданной в лом. О человек, иди к вершине, Грозой всех чудищ стань отныне, Стань новым Аполлоном ты...

(«Прогресс» )

17

Человечество видится поэту «культурным героем» древних мифов, богатырем, который истребляет мрачных чудищ (ср. фрагмент «Смотрело чудище, кося тигриным глазом...»), переделывает мир для блага людей и тем уподобляется божеству. При всей своей риторической абстрактности это взгляд настоящего, убежденного гуманиста.

Образ «культурного героя» непосредственно воплощается для Гюго в фигуре Поэта, то есть человека-творца в9обще, будь то изобретатель или мореплаватель, мыслитель или музыкант (но не царь и не завоеватель!). Такому герою дано вершить грандиозные дела: он держит на своих плечах землю («Однажды Атласу, завистливо-ревнивы...»), он отражает в себе все мироздание, концентрирует его в своей душе и голосе; в стихотворении «1Ьо» речь идет, как мы видели, о подвиге Прометея — похищении с неба высшей истины. Гений-творец полон могущества и величия:

«...Я был горой высокой И небо затмевал в дни древности седой. Оковы сиа сорвав с души своей слепой, По лестнице существ я на ступень поднялся И превратился в дуб. Народ мие поклонялся, И шелестом глухим я тишину будил. Потом в песках пустынь я долго львом бродил, И мне внимала ночь, и мне внимали звери. Теперь я — человек, я — Данте Алигьери». («Надпись на томе «Божественной комедии» Данте»)

Чтобы осенить струнами своей лиры людскую жизнь, чтобы придать ей красоту и благородство, Поэт должен быть, утверждает Гюго, не просто творцом, но и неустанным воителем, героическим подвижником, подобным древним пророкам. Метафора «поэт — пророк» была для Гюго одной из важнейших. Он отвергал распространенную среди поздних романтиков доктрину «искусства для искусства», противопоставляя ей идею «искусства для прогресса» —