Из тюремных ворот,

Из заохтенских болот,

Путем нехоженым,

Лугом некошеным,

Сквозь ночной кордон,

Под пасхальный звон,

Незваный,

Несуженый, —

Приди ко мне ужинать.

15 апреля 1936, Ленинград

ДАНТЕ

Il mio bel San Giovanni

Dante^[2]

Он и после смерти не вернулся

В старую Флоренцию свою.

Этот, уходя, не оглянулся,

Этому я эту песнь пою.

Факел, ночь, последнее объятье,

За порогом дикий вопль судьбы.

Он из ада ей послал проклятье

И в раю не мог ее забыть, —

Но босой, в рубахе покаянной,

Со свечой зажженной не прошел

По своей Флоренции желанной,

Вероломной, низкой, долгожданной…

17 августа 1936, Разлив

* * *

От тебя я сердце скрыла,

Словно бросила в Неву…

Прирученной и бескрылой

Я в дому твоем живу.

Только… ночью слышу скрипы.

Что там – в сумраках чужих?

Шереметевские липы…

Перекличка домовых…

Осторожно подступает,

Как журчание воды,

К уху жарко приникает

Черный шепоток беды

И бормочет, словно дело

Ей всю ночь возиться тут:

«Ты уюта захотела,

Знаешь, где он – твой уют?»

30 октября 1936, Ночь

* * *

Памяти Н. В. Н.

Одни глядятся в ласковые взоры,

Другие пьют до солнечных лучей,

А я всю ночь веду переговоры

С неукротимой совестью моей.

Я говорю: «Твое несу я бремя

Тяжелое, ты знаешь, сколько лет».

Но для нея не существует время

И для нея пространства в мире нет.

И снова черный масляничный вечер,

Зловещий парк, спокойный бег коня

И полный счастья и веселья ветер,

С небесных круч слетевший на меня.

Но зоркий надо мною и двурогий

Стоит свидетель. О! туда, туда,

Туда по Подкапризовой Дороге,

Где лебеди и черная вода.

3 ноября 1936

ТВОРЧЕСТВО

1

Бывает так: какая-то истома;

В ушах не умолкает бой часов;

Вдали раскат стихающего грома.

Неузнанных и пленных голосов

Мне чудятся и жалобы и стоны,

Сужается какой-то тайный круг,

Но в этой бездне шепотов и звонов

Встает один, все победивший звук.

Так вкруг него непоправимо тихо,

Что слышно, как в лесу растет трава,